Человек имеет дело не только с самим собой и окружающим его миром, но постоянно соприкасается со сверхъестественной реальностью – познает Бога, постигает свое призвание, свое место в мироздании. Нередко эта реальность открывается в снах, таинственным образом вводящих нас в мир, лежащий за пределами чувственного опыта. Поэтому во все времена сны притягивали к себе, беспокоили, вызывали любопытство. Древние считали их «окном» в невидимый мир, для современного человека они, скорее, лестница, ведущая в личностные глубины. Однако противоречия здесь нет: где еще действует Бог, как не в «сердечных безднах» человека?
Казалось бы, к «занятию», которому мы посвящаем, как минимум, треть жизни и от которого зависит не только физическое, но и умственное здоровье, следовало бы отнестись серьезно. Мы же, как правило, считаем сон чем-то вроде перерыва между делами. Он завершает день, отдаляет от всех забот, чтобы утром, отоспавшись, мы могли снова включиться в жизнь, и задумываемся мы о нем разве что во время бессонницы или если нам приснилось что-то необычайное.
Чаще всего мы думаем, будто нам ничего не снится. Это не так: в течение ночи перед человеком проходит череда снов – сложный узор мыслей и образов, отвечающих на события и переживания прошедшего дня. Одни люди тут же забывают сны, другие подробно рассказывают о них либо, по крайней мере, помнят самые правдоподобные или пугающие фрагменты. Иногда сны носят пророческий характер, прямо или опосредованно указывают на то, что произойдет в будущем, и неудивительно, что в большинстве культур им приписывали особый духовный смысл: хорошие сны считали вестью от Бога или богов, дурные – происками злых духов.
К снам прислушивались не только ближневосточные и античные язычники; об их ценности хорошо знала библейская традиция. В Священном Писании сны – одно из «орудий» спасительного Божия замысла. Бог приходит к библейским персонажам во сне, говорит с ними, открывает Свою волю, предостерегает от опасности, наконец, либо Сам, либо устами толкователей открывает смысл сновидений.
На страницах Библии Бог часто беседует с людьми. Происходит это по-разному. Одним Он является Сам, другим посылает ангелов, третьим – пророков, словом, находит разные способы передать людям Свое слово. Вся история спасения – нескончаемый диалог Бога с человеком и человека с Богом.
Святой Франциск в этом смысле – не исключение. Как явствует из его жизнеописаний, Бог беседовал со святым Франциском не только наяву, но нередко говорил с ним языком сновидений. Обычно так происходило накануне переломных событий, требовавших не просто отказа от прежних привычек и мыслей, а радикальных внутренних перемен.
Ассизского Бедняка вполне можно назвать одним из великих сновидцев. Он умел разгадывать свои ночные видения и всецело им доверял; сны же сопровождали Франциска постоянно. Первое из вещих сновидений посетило его еще до того, как он осознал, к чему призван. Однажды ночью «привиделось ему, что весь дом его полон воинского оружия, то есть мечей, щитов, копий и всего остального снаряжения, и он, чрезвычайно возрадовавшись этому, в то же время изумился. Ведь не в привычку ему было видеть подобное в своем доме, где, скорее, можно было наткнуться на свитки ткани, предназначенной на продажу. И пока он чрезвычайно дивился столь неожиданному происшествию, он услышал голос, возвестивший ему, что все это оружие принадлежит ему и его воинству. И вот, проснувшись поутру, он возвеселился душой и встал с радостью, полагая, что видение обещает ему великий успех и славу и предвещает ему чрезвычайно удачный поход в Апулию. Однако говорил он это, не зная, что говорит, и совершенно не уразумев смысл даяния доброго, которое было ему ниспослано с небес. Он мог бы догадаться, что истолкование ночного видения не было истинным уже по тому признаку, что, хотя в нем достаточно было сходства с его военными занятиями и всем, что к войне относится, сама его душа стала радоваться войне меньше, чем прежде. Ему приходилось даже словно совершать над собой некоторое насилие, чтобы все-таки исполнить задуманное и в самом деле отправиться в столь желанный для него прежде поход.
На самом деле, много говорится об оружии в самом начале пути Франциска, да и подобает воину, выступающему против сильного с оружием, тоже надеть крепкие доспехи, чтобы выступить во имя Господа, Бога воинств, как новый Даниил, поразить врага и снять поношение с Израиля» («Первое житие» Фомы Челанского, 5).
В этом сне Бог впервые открывает Франциску замысел о нем и его братьях, но юноша этого пока не понимает. Во «Втором житии» Фома Челанский приводит весьма показательную подробность: «… ему является в видении великолепный дворец, в котором он находит всевозможное оружие и прекраснейшую невесту. Франциск слышит, как его называют по имени, и обещают ему все эти эти блага» («Второе житие» Фомы Челанского, 6).
Как видим, описания несколько разнятся друг от друга. В «Первом житии» Франциск видит во сне собственный дом, во втором – чудный дворец и прекрасную деву, госпожу Бедность. Наконец, св. Бонавентура уточняет, что доспехи были украшены «крестом Христовым».
Поначалу Франциск не догадывается о значении этого сна и, полагая, что ему обещана рыцарская слава, немедленно отправляется в Апулию, а по пути останавливается на ночь в Сполето: «… на следующую ночь во сне он вновь слышит голос, заботливо вопрошающий его, куда он собирается отправиться. Франциск рассказывает свой план и сообщает о своем желании отправиться сражаться в Апулию. Но голос не умолкает и спрашивает его, кого он считает полезным для себя: слугу или господина.
«Господина», – отвечает Франциск. «А тогда, – продолжает голос, – почему ты стремишься к слуге, а не к господину?» Франциск же: «Что делать мне, Господи?». Отвечает ему Господь: «Возвратись в землю твою, дабы при моем содействии видение имело духовное исполнение». Он возвратился без промедления, став отныне образцом послушания и превратившись с отказом от собственной воли из Савла в Павла. Тот был брошен на землю и под жестокими ударами произносил сладостные слова; Франциск же сменил светское оружие на духовное и вместо военной славы стяжал небесное одеяние» («Второе житие» Фомы Челанского», 6).
Бог истолковывает Франциску смысл этого видения, и тот, не мешкая, поспешно возвращается в Ассизи. Прежде, когда он не понимал смысла снов, его терзали сомнения, он никак не мог понять, чего хочет от него Бог. Теперь же Франциску стало ясно: ему велят вернуться в свою землю, но при этом оставить родных, друзей, словом, все, что давало покой и служило опорой. На этом пути, в который зовет его Господь, как некогда звал Авраама, Моисея, Иосифа, Павла, от него потребуется отвага, готовность взять на себя ответственность за будущих братьев и Божие дело, а главное, неколебимая вера в то, что новая жизнь будет не просто хороша, но спасительна для него и ближних.
Следующий сон, о котором упоминает Фома Челанский, связан с орденским Уставом: «Однажды Святейший Отец имел небесное видение относительно Правила.
В то время, когда братья собрались для обсуждения, чтобы утвердить Правило, святому, весьма заботившемуся об этом, приснился такой сон. Он увидел, что он собирал с земли мельчайшие хлебные крошки и должен распределить их среди множества голодных братьев, окружавших его. А так как он колебался, боясь, как бы столь мелкие крошки , подобные маленьким крупинкам пыли, не выскользнули у него из рук, он услышал голос сверху: «Франциск, из всех этих крошек сделай единую облатку и дай вкусить от нее всем желающим». Он повиновался, и не вкушавшие ее с благоговением или пренебрегавшие полученным даром вдруг отчетливо явились ему, пораженные проказой.
Утром святой рассказал все своим товарищам, печалясь, что он не понимает тайного смысла видения. Но некоторое время спустя, когда он бодрствовал на молитве, ему был с неба такой глас: «Франциск, крошки, приснившиеся тебе прошлой ночью, – это слова Евангелия, облатка – это Правило, проказа – это беззаконие» («Второе житие Фомы Челанского», 209).
Итак, св. Франциск вместе с братьями «соткал» из библейских цитат Устав будущего Ордена. Другие братья с Уставом не согласились. Завязался тягостный спор, и вот Бог, явившись во сне святому, обещает ему, что Сам обо всем позаботится, все устроит, а Франциску надо только довериться и согласиться на то, что ради милости к братьям и собственного блага отныне предстоит идти трудным, неведомым путем.
Спор разрешился, Франциск отправляется к Папе Иннокентию III просить об утверждении Устава, а накануне отъезда видит еще один вещий сон: «Поистине Господь был со святым Франциском в какое бы тот ни пришел место, веселя его душу откровением и ободряя его своими благодеяниями. Так, когда однажды ночью он погрузился в сон, привиделось ему, будто он бредет по какой-то дороге, и стоит там среди земли дерево весьма высокое. Большое было это дерево и крепкое, и высота его достигала неба. Когда же он приблизился к нему и, встав под этим деревом, весьма дивился высоте и красе его, внезапно сам он был вознесен на такую высоту, что смог коснуться вершины этого дерева, и, схватив его руками, с легкостью пригнул дерево к земле. И поистине так оно и было, ведь господин наш Иннокентий, древо превосходнейшее и высочайшее в христианском мире, благосклонно склонился на просьбу и желание св. Франциска» («Первое житие» Фомы Челанского, 33).
О том же пишет и св. Бонавентура, а его преемник в должности Генерального викария Иероним д’Асколи (впоследствии – Папа Николай IV) дополняет видение подробностями, услышанными от родственника Иннокентия III, кардинала Ричарда де Аннибальдиса: «Когда Франциск с братьями пришли к Папе Иннокентию просить об Уставе, Папа указал им на дверь. Франциск послушно вышел. Той же ночью Папе было видение от самого Бога. Ему приснилось, будто у его ног растет пальма и на глазах превращается в великолепное дерево. Проснувшись, Папа задумался о том, что это может значить, и, просвещенный небесным светом, понял, что пальма и есть тот самый бедняк, которого вчера он выставил за дверь. С наступлением утра он приказал своим слугам разыскать Франциска. Его нашли в госпитале Св. Антония неподалеку от Латеранской базилики и доставили к Папе.
Придя в папские покои, Франциск рассказал Иннокентию III притчу о богатом короле, взявшем в жены бедную красавицу, встреченную в пустыне. Она родила детей, которые были так похожи на короля, что их воспитывали и кормили при дворе. Иннокентий III внимательно выслушал притчу; когда же Франциск истолковал ее, Папа тут же признал, что устами этого человека говорит Христос. Он также удостоверился в истинности еще одного, посланного Небом, сна и силой Святого Духа поверил, что исполнится он стараниями Франциска. Снилось же Папе, будто Латеранская базилика накренилась и падает, а внизу стоит бедный человек в рваной одежде и поддерживает ее плечом. «Поистине, – воскликнул Папа, – сей человек есть тот, кто трудами и учением Христовым поддержит Церковь». Затем, преисполнившись благоговения, Папа выслушал все просьбы Франциска, возлюбил навсегда верного слугу Христова, дал ему все, о чем тот просил, и обещал еще больше милости. Он утвердил Устав, поручил Франциску проповедовать покаяние, а всем не имеющим сана братьям велел выстричь тонзуру, чтобы беспрепятственно возвещать Слово Божие» («Большая Легенда» III, 10). Шел 1209 год.
Примерно тогда же, когда появляется «Первое житие» Фомы Челанского, доминиканец Константин Медичи составляет жизнеописание св. Доминика, в котором упоминает о похожем видении Иннокентия III. Речь, однако, идет о двух разных, отделенных друг от друга шестью годами событиях: св. Франциск, как мы знаем, был у Папы в 1209 году, а св. Доминик пришел в Рим не ранее 1215 года.
Бедняк Господень просил следующего Папу, Гонория III, поставить над Орденом одного из кардиналов. Франциск думал прежде всего о епископе Остии, к которому при необходимости могли бы обращаться братья. Здесь снова не обошлось без сна: «Когда же он обдумывал эти и подобные им мысли, однажды ночью во сне ему было видение. Он увидел маленькую черную курицу, похожую на домашнего голубя, лапки ее были покрыты перьями. У нее было множество цыплят, которым, из-за того, что они суетились вокруг нее, не удавалось всем собраться под ее крыльями. Проснувшись и вновь вернувшись к своим мыслям, Божий человек сам объяснил видение. “Курица, – пояснил он, – это я, невысокий ростом и со смуглым лицом, и должен соединять с целомудренной жизнью голубиную простоту, добродетель, насколько редкую в мире, настолько же быстро поднимающуюся к небу. Цыплята – это братья, выросшие в численности и в благодати, которых сила Франциска не может защитить от мятежа человеческого и пререкания злых языков.
Пойду-ка я и вручу их святой Римской Церкви. Тогда злонамеренные будут поражены жезлом ее владычества, а сыны Божии повсюду будут наслаждаться полной свободой к большему преуспеянию в вечном спасении”» («Второе житие» Фомы Челанского, 24).
Это видение, явственно перекликающееся со словами Христа: «… сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» (Мф 23, 37; ср. Лк 13, 34), – окончательно убедило св. Франциска вверить «братцев» защите Церкви.
Жизнь Франциска была полна снов. Конечно, они не более чем метафоры, но в них происходят события, произносятся слова, ведутся беседы, окликают по имени, открывают будущее. Казалось бы, это совершенно «светские» сны, но рассказчик, он же толкователь, умеет различать в них богооткровенные истины. Франциск придает снам особое значение, отчетливо видит в них знаки воли Божией. Его пример, равно как и «сновидческий опыт» Папы Иннокентия III, убеждает в том, что человек действительно способен расслышать во сне голос Творца. Однако что мы на самом деле слышим – откровение или проявления собственного подсознания, – во многом зависит от того, как мы живем и мыслим. Психологи утверждают, что во сне человек наиболее достоверен. Поэтому, если мы хотим понять другого, недостаточно психологически исследовать его сны, но надо постараться увидеть, как в них преломляются скрытые, не всегда осознаваемые религиозные переживания и вопросы, ибо сновидения таинственным образом напоминают о почти забытом сегодня языке, на котором душа беседует с Богом.
И наконец, «надлежит рассказать здесь о видении святого, достойном упоминания.
Однажды ночью, завершив, наконец, долгую молитву, он постепенно задремал и уснул.
Эта святая душа была введена в святилище Божие и, среди прочего, увидела во сне женщину такого вида: голова ее, казалось, была из золота, грудь и руки – из серебра, живот – из стекла, а ноги – из железа. Она была высокого роста, изящная и стройная. Но, несмотря на ее красивую наружность, одета она была в потрепанный плащ. Утром, поднявшись, отец рассказал о своем видении брату Пацифику, святому человеку, не объясняя его значения.
Многие толковали его по своему усмотрению. Но думаю, что будет уместно изложить толкование, внушенное упомянутому Пацифику Святым Духом во время самого рассказа.
«”Эта женщина красивой наружности, – объяснял он, – прекрасная душа самого Франциска. Голова из золота означает созерцание и разумение вечных истин; грудь и руки из серебра – это слова Господа, о которых он размышлял в сердце своем и воплощал в делах. Твердое и прозрачное стекло указывает, соответственно, на его воздержание и чистоту; железо – на его твердое постоянство. Наконец, бедный плащ означает презренное и тщедушное тело, заключающее в себе его бесценную душу”.
Однако многие другие, имеющие Дух Божий, понимают под этой женщиной бедность как супругу Отца (т.е. св. Франциска – прим. ред.). Они утверждают: “Золотой ее сделала награда славы, серебряной – распространившаяся молва, стеклянной – исповедание жизни без денег и в полном согласии внутреннего и внешнего, железной – постоянство до конца. Но люди обрекли эту благородную женщину в дырявый плащ своим плотским умствованием”».
Другие, весьма многие, относят это видение к Ордену в соответствии с последовательностью времен, согласно Даниилу (Дан 2, 36-45).
Но то, что оно относится к отцу, очевидно прежде всего потому, что он не захотел истолковать его, чтобы не согрешить тщеславием. А если бы оно относилось к Ордену, он не стал бы молчать о нем» («Второе житие» Фомы Челанского, 82).
С каждым вещим сном Франциск становился все свободней, доверчивей и послушней. Ночные видения меняли его мысли, преображали само ощущение жизни, и постепенно, милостью Божией, он делался способным совершить то, что под силу поистине великому человеку.
А с другой стороны, в снах Франциск совершенно такой же, как в жизни – внемлющий, послушный, кроткий. Для него не существует ничего, кроме Бога и Его святой воли, и он ради любви к Творцу готов отказаться от всех благ мира.
Это правда, что во сне каждый из нас становится собой. Сны показывают, чем мы живем, кто правит нашим «внутренним царством» и есть ли там место для Бога. Мы мечтаем во сне о величии, богатстве и славе, чего-то боимся, от чего-то в ужасе бежим, ищем людского тепла, любой ценой стараемся отстоять свою правду; совсем как наяву, не можем вырваться за пределы самих себя и быть с собой тоже не можем… Мечтаем о чем угодно, только не о Боге – Ему нет места в самовлюбленном сердце.
Станем же просить святого Франциска о том, чтобы Бог вошел в нашу жизнь, дабы наяву и во сне мы не искали ничего, кроме Его воли.
Тадеуш Словиньский OFM
