Александра Павловская, социальный работник из Латвии, в своей статье, опубликованной в альманахе “Брат Солнце”, делится размышлениями о “простоте бедности” и о том, как по-настоящему проявить участие к нуждающимся.
“Так сложилась моя жизнь, – пишет Александра, – что в течение последних десяти лет мне пришлось поработать в самых разных сферах: с бездомными, с потребителями наркотиков, беженцами, детьми с серьезными заболеваниями и их семьями, с молодежью, людьми, живущими с ВИЧ. Начало моей работы было связано со встречей с Христом – и с христианской общиной, которая занималась социальным служением. Однажды в маленьком пустом общинном храме в Риме нам, группе волонтеров из Москвы, показали старое деревянное распятие, которое когда-то давно было найдено основателями общины на свалке. У Христа были отбиты руки: «Мы должны стать его руками». Мы должны что-то делать. В эту же поездку мы оказались в Ассизи, где соприкоснулись со святым Франциском – увидели его хабит, следы восстановления храма Сан Дамиано, камни, по которым он ходил, вдохнули воздух, которым он дышал – мы читали вслух его житие, путешествуя по описанным в нем местам. Францисканство в его самой радикальной и деятельной, самой простой форме тогда взволновало нас. Думаю, что так произошло потому, что оно предстало перед нами не иносказательным, стертым с лица земли временем и историей, а реальным. Будучи тогда еще неверующим и некрещеным человеком, я долгое время носила знак «тау» как символ чего-то неуловимого, во что я верю и для чего работаю.
Прошло десять лет, и за это время я, кажется, слишком часто слышала о невозможности радикального христианского служения в современном мире, метафоричности жизни Франциска и его последователей, о том, что Франциск шел к бедным, потому что был все же богат – пусть не материально, но духовно – был в чем-то выше других и знал, что для них лучше. Бедные люди в такой трактовке незаметно теряли свою личность и превращались в способ практиковать свою духовную жизнь, в способ стать святым, в своей уязвимости оказывались использованными для личных духовных нужд.
Одновременно с этим мое развитие в профессии требовало принятия социальных структур в организациях, разделения труда, заполнения отчетов, работы по графику и так далее. Все это, в общем, было неплохо, но порой оказывалось бессмысленным при встрече с человеческими бедами. И все же в самых разных местах, контекстах, книгах и беседах та изначальная простота чудесным образом то и дело сверкала и не давала сбиться с пути. Я продолжаю верить, что эта простота – простота бедности, и хотела бы в этой статье поделиться теми ее отблесками, что мне удалось наблюдать”.